Слияние — механизм защиты, фиксированный у тех, кто не переносит различий, стараясь умерить неприятные переживания нового и чуждого. При этом нет разницы между Я и не-Я, различий между фигурой и фоном, нет возникающей фигуры собственной потребности. Невозможность определить, где кончается «Я» человека (себя) и начинается «Я» другого. Одна из проблем слияния — ненадежность основы отношений.
Нездоровое функционирование заключается в слитых отношениях, когда нет границы между людьми. Оба человека могут верить в то, что они знают мысли другого, переживают чувства другого, проживают опыт другого. Два человека не могут думать и чувствовать одинаково. Слияние же — это своего рода игра, в которой скованные одной цепью партнеры заключили соглашение не спорить, не проявлять себя. Человек, находящийся в состоянии патологического слияния, не знает, что такое он и что такое другие. Он не знает, где кончается он сам и где начинаются другие.
Не осознавая границу между собой и другими, он не способен на контакт с ними, но также не может и отделиться от них. Он не способен даже на контакт с самим собой. Новорожденные дети живут в слиянии; они не различают внутреннее и внешнее, себя и других. В младенчестве и в экстатическом состоянии это просто необходимо!
«Сливающиеся» партнеры не могут обходиться друг без друга, ведь каждый из них так или иначе удовлетворяет потребности (жизненные компетентности) другого, которые другой не осознает и не может реализовать сам. Например, пассивный за счет активного опосредовано удовлетворяет потребности в признании (когда муж – яркая личность, а жена – домохозяйка, например), а активный за счет пассивного удовлетворяет потребности в заботе о себе. Каждый из них строит свою жизнь руками партнера.
Среди таких пар можно услышать: «Он(а) делает меня счастливой (ым)». Когда такая пара распадается, оба сильно страдают и либо возвращаются, повторяя, как в сериале, эту историю снова и снова, либо находят себе таких же сливающихся, выполняющих для них те же роли, или роли наоборот. Часто в такой паре один является зависимым, страдающим какой-либо аддикцией, а другой – созависимым, страдающим аддикциями, может быть, другой формы. Например, муж – алкоголик, жена – булемик.
Или муж – игрок, жена не отходит от телевизора. Или муж – наркоман, жена — трудоголик. Или муж трудоголик на работе, а жена «вылизывает» дом или непрерывно болеет. Я бы добавила, что эта некая привычка к постоянству, обслуживает «безопасность» сливающихся, поскольку они не научены жить, самостоятельно удовлетворяя свои потребности и «отдельная жизнь» угрожает им неудовлетворенностью, страхом самостоятельных решений и ответственности за них, небезопасностью этой ответственности за свои потребности.
Можно сделать вывод, что одна из проблем слияния – ненадежность основы отношений. Как два тела не могут находиться в одном и том же месте в одно и то же время, так и два человека не могут думать одинаково. Если двум людям так сложно достичь слияния, значит, тем более тщетно стремиться к слиянию в семье, на работе, в обществе.
Если обстоятельства жизни требуют постоянного подавления личности, независимо от его согласия, это приводит к фрустрации, неутоленным желаниям и может кончиться тем, что человек все бросит. Так часто происходит с семейной жизни, когда супруги по горло сыты друг другом.
Слияние – это своего рода игра, в которой «скованные одной цепью» партнеры заключили «соглашение» не спорить. Это негласный договор со скрытыми правилами, известными только одному партнеру. Кто-то может быть вовлечен в отношения слияния даже без своего ведома, кто-то идет на такое «соглашение» по лености и равнодушию. Конфлюэнтные отношения часто существуют между мужем и женой, родителями и ребенком, начальником и подчиненными – когда едва ощутимые различия между партнерами не прорываются наружу.
Сам факт «договора слияния» иногда может быть обнаружен уже постфактум, если один из его участников преднамеренно или непреднамеренно нарушает ‘условия контракта’, а вторая сторона недоумевает: «Я не знаю, почему муж бросил меня. Мы за всю жизнь ни разу не поссорились!» или «Но он же был таким послушным ребенком, никогда не возражал нам!» Опытному глазу подобные отношения покажутся скорее хрупкими, чем крепкими и здоровыми. Продолжительность таких отношений зависит не от согласия, а от привычки к разладу.
Существует два признака нарушений конфлюэнтных отношений – неожиданное чувство вины или негодование. Одна из сторон вдруг начинает чувствовать, что насильно втянута в слияние. Человек понимает, что должен просить прощения или снова нарушать правила игры. Подчас он даже не понимает, почему, но чувствует, что перешел границы и заслуживает наказания или искупления.
Другой участник слияния чувствует, что с ним поступили не по правилам, считает себя правым и негодует. Его предали. Он настаивает на том, чтобы нарушитель хотя бы почувствовал свою вину и раскаяние за то, что сотворил. В то же время он может попытаться сделать что-то в духе ретрофлексии, чтобы получить то, чего ждет от другого. В этом случае ретрофлективное поведение тоже неизбежно, потому что его требования практически невыполнимы.
И вот он начинает себя жалеть: только бесчувственный и грубый человек может не понимать, как трудно ему живется. И чем больше он старается выглядеть «бедным и несчастным», тем больше усиливается его возмущение. Мало-по помалу, в отношениях воцаряется мучительная атмосфера взаимных обид и боли.
Патологическое слияние имеет также серьезные социальные последствия. В слиянии человек требует сходства и отказывается терпеть какие бы то ни было различия. Отличительные слова — «мы» — «мы пошли в институт (говорит мама взрослеющего ребенка), «мы любим» и т.д. и т.п. Отсутствия уважения к разнице между собой и другими. Проявления злости, когда такая разница вскрывается. Искренняя вера в то, что человек может знать мысли и чувства другого.
Когда человек, находящийся в патологическом слиянии, говорит «мы», невозможно выяснить, о ком он говорит: о себе или об остальном мире. Он совершенно потерял чувство границы. Важно заметить, что «слитый человек», возможно, когда-то получил интроективное послание о том, что отделение от главных заботящихся о нем людей не будет принято. Столкнувшись с задачей отделения или индивидуализации, он не смог пережить того, что сейчас называется «страхом покинутости». Слияние прерывает выделению своей личной потребности, не давая ей даже возникнуть, так что все остается не проявленным — не осознанным.
Наличие зон внутренних конфликтов не осознается дезинтегрированной личностью. Внутриличностные конфликты проявляются все более нарастающим внутренним напряжением (неосознанное недовольство собой, неосознанный дискомфорт от собственной неподлинности, раздражение и агрессивные тенденции в адрес окружающих, депрессивный фон настроения, раздражительность, пессимизм, пониженная и повышенная самооценка, внутренняя локализация телесного напряжения до болевых ощущений).
Для того, чтобы ослабить нарастающее внутреннее напряжение пациенты прибегают либо к алкоголизации, либо к активной проекции своих личных конфликтов в окружающую среду. Внутриличностные конфликты являются основой для межличностных конфликтов.
«Противоядием» против слияния могут быть хороший контакт, дифференциация и проговаривание.Человек должен понять, что существуют потребности и чувства, принадлежащие только ему, и что они не обязательно связаны с опасностью разобщения со значимыми для него людьми.
Вопросы типа: «Что вы сейчас чувствуете?» или «Чего бы вы хотели сейчас?» – могут помочь человеку сфокусироваться на самом себе. Чувства, вызванные такими вопросами, дают ему возможность не идти на поводу у общепринятых стандартов. Первым шагом к изменению конфлюэнтных взаимоотношений становится его разговор о собственных потребностях и желаниях сначала с терапевтом, а затем, возможно, и с тем человеком, с которым связаны его ожидания.
Главной задачей гештальт — терапии является восстановление осознания и полноценного контактирования пациента с собой (своими чувствами, мыслями, телесными ощущениями), восстановление осознания целостности поля «организм среда» и восстановления полноценного взаимодействия пациентов со средой.
www.mestoravnovesiya.wordpress.com
Нездоровое функционирование заключается в слитых отношениях, когда нет границы между людьми. Оба человека могут верить в то, что они знают мысли другого, переживают чувства другого, проживают опыт другого. Два человека не могут думать и чувствовать одинаково. Слияние же — это своего рода игра, в которой скованные одной цепью партнеры заключили соглашение не спорить, не проявлять себя. Человек, находящийся в состоянии патологического слияния, не знает, что такое он и что такое другие. Он не знает, где кончается он сам и где начинаются другие.
Не осознавая границу между собой и другими, он не способен на контакт с ними, но также не может и отделиться от них. Он не способен даже на контакт с самим собой. Новорожденные дети живут в слиянии; они не различают внутреннее и внешнее, себя и других. В младенчестве и в экстатическом состоянии это просто необходимо!
«Сливающиеся» партнеры не могут обходиться друг без друга, ведь каждый из них так или иначе удовлетворяет потребности (жизненные компетентности) другого, которые другой не осознает и не может реализовать сам. Например, пассивный за счет активного опосредовано удовлетворяет потребности в признании (когда муж – яркая личность, а жена – домохозяйка, например), а активный за счет пассивного удовлетворяет потребности в заботе о себе. Каждый из них строит свою жизнь руками партнера.
Среди таких пар можно услышать: «Он(а) делает меня счастливой (ым)». Когда такая пара распадается, оба сильно страдают и либо возвращаются, повторяя, как в сериале, эту историю снова и снова, либо находят себе таких же сливающихся, выполняющих для них те же роли, или роли наоборот. Часто в такой паре один является зависимым, страдающим какой-либо аддикцией, а другой – созависимым, страдающим аддикциями, может быть, другой формы. Например, муж – алкоголик, жена – булемик.
Или муж – игрок, жена не отходит от телевизора. Или муж – наркоман, жена — трудоголик. Или муж трудоголик на работе, а жена «вылизывает» дом или непрерывно болеет. Я бы добавила, что эта некая привычка к постоянству, обслуживает «безопасность» сливающихся, поскольку они не научены жить, самостоятельно удовлетворяя свои потребности и «отдельная жизнь» угрожает им неудовлетворенностью, страхом самостоятельных решений и ответственности за них, небезопасностью этой ответственности за свои потребности.
Можно сделать вывод, что одна из проблем слияния – ненадежность основы отношений. Как два тела не могут находиться в одном и том же месте в одно и то же время, так и два человека не могут думать одинаково. Если двум людям так сложно достичь слияния, значит, тем более тщетно стремиться к слиянию в семье, на работе, в обществе.
Если обстоятельства жизни требуют постоянного подавления личности, независимо от его согласия, это приводит к фрустрации, неутоленным желаниям и может кончиться тем, что человек все бросит. Так часто происходит с семейной жизни, когда супруги по горло сыты друг другом.
Слияние – это своего рода игра, в которой «скованные одной цепью» партнеры заключили «соглашение» не спорить. Это негласный договор со скрытыми правилами, известными только одному партнеру. Кто-то может быть вовлечен в отношения слияния даже без своего ведома, кто-то идет на такое «соглашение» по лености и равнодушию. Конфлюэнтные отношения часто существуют между мужем и женой, родителями и ребенком, начальником и подчиненными – когда едва ощутимые различия между партнерами не прорываются наружу.
Сам факт «договора слияния» иногда может быть обнаружен уже постфактум, если один из его участников преднамеренно или непреднамеренно нарушает ‘условия контракта’, а вторая сторона недоумевает: «Я не знаю, почему муж бросил меня. Мы за всю жизнь ни разу не поссорились!» или «Но он же был таким послушным ребенком, никогда не возражал нам!» Опытному глазу подобные отношения покажутся скорее хрупкими, чем крепкими и здоровыми. Продолжительность таких отношений зависит не от согласия, а от привычки к разладу.
Существует два признака нарушений конфлюэнтных отношений – неожиданное чувство вины или негодование. Одна из сторон вдруг начинает чувствовать, что насильно втянута в слияние. Человек понимает, что должен просить прощения или снова нарушать правила игры. Подчас он даже не понимает, почему, но чувствует, что перешел границы и заслуживает наказания или искупления.
Другой участник слияния чувствует, что с ним поступили не по правилам, считает себя правым и негодует. Его предали. Он настаивает на том, чтобы нарушитель хотя бы почувствовал свою вину и раскаяние за то, что сотворил. В то же время он может попытаться сделать что-то в духе ретрофлексии, чтобы получить то, чего ждет от другого. В этом случае ретрофлективное поведение тоже неизбежно, потому что его требования практически невыполнимы.
И вот он начинает себя жалеть: только бесчувственный и грубый человек может не понимать, как трудно ему живется. И чем больше он старается выглядеть «бедным и несчастным», тем больше усиливается его возмущение. Мало-по помалу, в отношениях воцаряется мучительная атмосфера взаимных обид и боли.
Патологическое слияние имеет также серьезные социальные последствия. В слиянии человек требует сходства и отказывается терпеть какие бы то ни было различия. Отличительные слова — «мы» — «мы пошли в институт (говорит мама взрослеющего ребенка), «мы любим» и т.д. и т.п. Отсутствия уважения к разнице между собой и другими. Проявления злости, когда такая разница вскрывается. Искренняя вера в то, что человек может знать мысли и чувства другого.
Когда человек, находящийся в патологическом слиянии, говорит «мы», невозможно выяснить, о ком он говорит: о себе или об остальном мире. Он совершенно потерял чувство границы. Важно заметить, что «слитый человек», возможно, когда-то получил интроективное послание о том, что отделение от главных заботящихся о нем людей не будет принято. Столкнувшись с задачей отделения или индивидуализации, он не смог пережить того, что сейчас называется «страхом покинутости». Слияние прерывает выделению своей личной потребности, не давая ей даже возникнуть, так что все остается не проявленным — не осознанным.
Наличие зон внутренних конфликтов не осознается дезинтегрированной личностью. Внутриличностные конфликты проявляются все более нарастающим внутренним напряжением (неосознанное недовольство собой, неосознанный дискомфорт от собственной неподлинности, раздражение и агрессивные тенденции в адрес окружающих, депрессивный фон настроения, раздражительность, пессимизм, пониженная и повышенная самооценка, внутренняя локализация телесного напряжения до болевых ощущений).
Для того, чтобы ослабить нарастающее внутреннее напряжение пациенты прибегают либо к алкоголизации, либо к активной проекции своих личных конфликтов в окружающую среду. Внутриличностные конфликты являются основой для межличностных конфликтов.
«Противоядием» против слияния могут быть хороший контакт, дифференциация и проговаривание.Человек должен понять, что существуют потребности и чувства, принадлежащие только ему, и что они не обязательно связаны с опасностью разобщения со значимыми для него людьми.
Вопросы типа: «Что вы сейчас чувствуете?» или «Чего бы вы хотели сейчас?» – могут помочь человеку сфокусироваться на самом себе. Чувства, вызванные такими вопросами, дают ему возможность не идти на поводу у общепринятых стандартов. Первым шагом к изменению конфлюэнтных взаимоотношений становится его разговор о собственных потребностях и желаниях сначала с терапевтом, а затем, возможно, и с тем человеком, с которым связаны его ожидания.
Главной задачей гештальт — терапии является восстановление осознания и полноценного контактирования пациента с собой (своими чувствами, мыслями, телесными ощущениями), восстановление осознания целостности поля «организм среда» и восстановления полноценного взаимодействия пациентов со средой.
www.mestoravnovesiya.wordpress.com
